Я в том лесу у костра сама бываю, одежду старую срываю и сжигаю… Когда больней всего там слева жжёт… мысли-чувства обновляю… в упор в саму себя отчаяньем стреляю. От всех подальше зверем раненным прочь убегаю, следов за собой не оставляя. Там никто не услышит крика и боли, не станет гадать, что откуда и как… и почему… какие у кого роли… ромашка: верю — не верю… Проще сразу закрыть плотно все двери. пустые досужие разговоры… как надо, как — не надо. Чушь собачья. Сильный тоже плачет. Сильный тоже ласки хочет. Но молча, без разбора полетов. Просто, чтоб крепко обняли и к груди прижали.
Чтоб не слышать этого праздного шума и лая, на ветру развеивая пепелище, душу сама исцеляю. Ты знаешь… помогает! Потом убитая, растерзанная в хлам, зато внутри с зародышем надежды новой, домой на рассвете ковыляю, опаздывая на работу, но всё же справляясь со всеми заботами, день новый с чистого листа я начинаю… саму себя и их прощая. За всех тихонечко молюсь… и понемногу отпускает.